Батько вернулся!

685

Воспоминания об участнике Великой Отечественной войны Петре Терентьевиче Железниченко записала со слов его жены их невестка Мария Федоровна Железниченко, преподаватель русского языка. Поделилась же биографическим рассказом с редакцией газеты «Щербиновский курьер» его внучка Светлана Николаевна Бирюкова, работник Ейскоукрепленского Дома культуры. Ежегодно 9 мая потомки Петра Терентьевича, в том числе его правнук Кирилл, проходят с портретом своего героического родственника в строю «Бессмертного полка», вспоминают жизненный путь ветерана, послевоенные трудовые годы, когда он работал ветфельдшером в родном колхозе «Лиманский». Чета Железниченко вырастила пятерых детей: Владимира, Лидию, Валентину, Ивана, Василия, все стали достойными людьми.

Петро возвращался домой из госпиталя в отпуск по ранению. Свернув со степного шляха на знакомую проселочную дорогу, ведущую в хутор Южный, невольно залюбовался красочным закатом, мысленно вернулся к довоенной жизни. Сердце заныло от нежных воспоминаний о жене Марии. Семнадцатилетняя кареглазая казачка зажгла любовь в сердце смешливого парубка, и вскоре они обвенчались. Семья быстро прирастала. По направлению колхоза Петро отучился на ветеринарных курсах в станице Староминской и получил должность ветфельдшера в колхозе. Голодные тридцатые годы забывались, жизнь налаживалась.
Война нагрянула неожиданно. По этой дороге в июне 1941-го везли на подводах первых новобранцев в Уманский военный лагерь, где спешно формировался полк на фронт. В памяти всплыло заплаканное лицо семилетнего Володи, бежавшего вместе с другими пацанами за подводой, увозившей их отцов на войну. Где сейчас первые призывники? Может, давно погибли в военной мясорубке? И от младшего брата Андрея тоже не было ни одного письма. Осталась в памяти радостная, но короткая встреча с однополчанином Григорием из того призыва. Оказавшиеся в фашистском окружении бойцы Красной армии вместе с партизанами пошли на прорыв. В последнем бою вражья пуля попала в плечо Петру, нанеся опасное ранение. А Григорий навсегда остался в брянской земле…
Судьба хранила Петра, а может, молитвы матери и жены доходили до Бога – в одной группе с окруженцами оказались военные медики, спасшие десятки солдатских жизней. Несколько недель на машинах и гужевым транспортом везли тяжелораненых бойцов в госпиталь на Урал.
Исхудалое лицо солдата осветилось улыбкой при мысли, что скоро он обнимет своих хлопчиков и дивчаток, живой и невредимый. А все потому, что не дал ампутировать раненую руку, заявив хирургам: «Отрезать всегда успеете». Петро сам готовил мази и был уверен, что спасет руку. Несколько месяцев боролись за ее сохранение госпитальные врачи. И чтобы доказать свою победу, на врачебной комиссии скрутил цигарку обеими руками и не просыпал ни крошки драгоценной махорочки. Выходит, профессия фельдшера пригодилась ему на войне. Пройдет немного времени, и он снова приступит к любимой работе.
Шагал, не торопясь, усталый солдат по вольной, многострадальной кубанской земле. И года не прошло, как изгнали проклятого ворога, а уже поля зеленеют пшеничкой. Мысли невольно вернулись в далекий восемнадцатый год, когда после гибели отца на Первой мировой войне его мать Катерина, спасаясь от голода, приехала с тремя мальцами из Белгородской губернии на Кубань в телеге, запряженной одной лошаденкой. Может быть, тогда и появилось у него желание лечить животных.
Солнце уже давно спряталось за край земли. Ночная тень тихо ложилась на степь. Сердце Петра гулко стукнуло, когда из-за холма будто шагнули навстречу новые кладбищенские кресты. Вопрошающим взглядом он окинул появившиеся за три года холмики, снял пилотку, перекрестился и присел на лавочку около крайней могилы. Присмотревшись, в сумерках с трудом прочитал надпись на могильном кресте. Слезы застилали ему глаза.
– Горемыка, так ничего не узнал о своем единственном сыночке Гришке, геройски погибшем во время прорыва вражеского кольца, – утирая накатившиеся слезы, сокрушенно качал головой Петро. – Как же я принесу горестную весть матери, оставшейся без мужа, а теперь и без сына?
Чем короче становилась дорога к дому, тем сильнее одолевали Петра сомнения: сможет ли он смотреть в глаза вдовам и матерям, получившим похоронки. Не готов он сегодня встречаться даже с родным братом Максимом, имевшим отсрочку от призыва. Нет. Все это будет не сегодня.
Крик ночной птицы в лесополосе прервал печальные раздумья солдата, пробравшийся под гимнастерку вечерний холодок взбодрил его. Петро вскинул на плечо сидор с гостинцами и быстро зашагал домой.
Издали увидел слабый огонек в окне родной хаты.
– Нэ спять еще! – радостно подумал он. – Мабуть, чують, що вертаюсь до дому.
Баба Катя уложила спать младших Ваню и Валю, присела к столу, где при свете керосиновой лампы Мария читала письмо младшего брата Алексея, воевавшего в разведке. Он писал: «Добрый день или вечер, мои дорогие родичи. Слегка был ранен в голову, рана зажила. Недавно брали «языка», выволокли одного Ганса из блиндажа и перетащили к нам. Они смелые только около своих пушек. В общем, живем весело. С трех сторон море. Я знаю, что вам сейчас трудно жить, но держитесь, как мы тут держимся. То, что меня убьют – исключается. Впереди Керчь, Севастополь, Одесса. Я пройду этот путь с автоматом на груди. Уверен! За меня не беспокойтесь. Ну, все. Пишите! Передавайте привет всем родным и друзьям.
Ваш старший сержант – разведчик Алексей Подопригора».
Десятилетний Володя сидел на топчане, обхватив коленки руками, семилетняя Лида лежала на диване, слушала мать и любовалась большой луной.
Мимо окна кто-то прошел.
– Кого-сь нэсэ лыхоманка на ничь? – недовольно проворчала Мария.
Дверь отворилась, неровный свет керосиновой лампы колыхнулся и осветил силуэт вошедшего солдата. Петро появился дома, как снег среди лета. Лида удивленно смотрела на незнакомца с подвязанной рукой. Все оторопели. Володя сжался. Он узнал отца!
Радость на щетинистом лице солдата сменилась огорчением.
– Та чи я вам вжэ нэ нужэн? – дрогнувшим голосом произнес он.
Услышав родной голос мужа, Мария выронила письмо из рук, слова застряли в горле. Шальная сила сорвала Володьку с топчана, и в два прыжка он повис на шее у отца со словами:
– Нужны вы нам, батько, нужны!
Володя, всегда сдержанный, прижался дрожащим тельцем к отцу, всхлипывал и тихо говорил на ухо: «Мой батько вернулся живой! Вернулся живой! Слава Богу!».
Разбуженные шумом, Ваня и Валя сидели на кровати и таращили сонные глазенки. Проворная Лида соскочила с дивана, привела малышей к матери и бросилась батьке в объятия. Володя уже отпустил отца и торжественно восседал на своем топчане с сияющим лицом. Мария, не сводя счастливых глаз с улыбающегося мужа, взяла на руки Валю и, легко подталкивая Ваню к отцу, говорила: «Ваня, цэ батько ваш прийшов с войны. Иды к ему, обнимы! Нэ бийся!».
Петро снял сидор с плеча, развязал его и, присев на корточки, позвал Ваню: «Гляды, чого батько привиз вам, вытягай!».
А Валя, спрятав личико в плечо матери, украдкой поглядывала на «чужого дядьку».
– Це твий батько, Валюшка! Бать-ко! – поглаживая дочурку по голове, ласково говорила Мария. Валя, держась одной ручонкой за шею матери, другую протянула к отцу и впервые проговорила: «Батько!».